Когда Кит начал на английской сцене в 1967 году, его всоре приветствовали как "Джими Хендрикса на органе". И хотя в самом сравнении есть элемент приниженности, его следует рассматривать как комплимент. Хэндрикс был одним из первых поклонников Эмерсона.

Естественное сценическое мастерство Кита явилось частью его натуры, и если оно и стало частью его имиджа, всерьез Эмерсона это не заботило. Его сценическое представление избежало натужности, которое разьедало карьеру Джими.

Замечательный прогресс и успех Кита как выдающегося исполнителя на клавишных во многом обусловлен соединением музыкального и сценического начал в средство для эмоционального и физического удовлетворения.

В другие времена Эмерсон, наверно, был бы замечательным концертным пианистом, восседающем в смокинге и тесном воротничке на неудобном стульчике. Или он мог бы стать отличным джазовым пианистом, наигрывающем футсепы Ширинга или Брубека.

Но его первые уроки на фортепиано пришлись на те времена, когда музыкальное течение было на переломе. Джаз, как популярная музыка, начал терять свое значение и влияние на молодежь, пожалуй, из-за беспечного подхода развивающий его музыкантов. Поскольку в этой позиции давно уже оказалась и классическая музыка, путь Кита, естественно, направился в роковую группу.

После нескольких лет частных занятий на фортепиано Кит присоединился к часто выступавшим, но бедствовавшим блюзменам, возрождающим английский ритм'н'блюз. Впервые он привлек внимание в группе Гари Фарра T-Bones. В 1966 году английский ритм'н'блюз с группой Cream достиг своего пика. Хотя публика все еще готова была слушать доморощенные блюзы, молодые музыканты понимали, что модная форма превращается в клише.

Для того, чтобы образовалась одна из самых чудесных и возбуждающих групп, привнесшая в рок свежее дыхание прогресса, потребовалась серия совпадений и случайностей. В полном смысле терминов The Nice нельзя считать ни прогрессивной, ни тем более психоделической группой. Вот как это произошло. Счала Эмерсон встретился с Дэйвом О'Листом, который играл в группе Attack многословного, но ограниченного певца Ричарда Ширмана.Группа имела контракт с фирмой Decca и выпустила Ho Ho Silwer Lining.К сожалению, одновременно выпустил и сделал эту песню хитом Джефф Бек.Для выступлений привлекались различные ударники, одним из которых был Алэн Уайтхэд<позже в группе Marmalade, а другим - Брайен Дэвисон, который был без работы после распада группы Mark Leeman Fiwe.

Когда разошелся ансамбль Attack в атмосфера хаоса и скандалов, Дэйв, чья гитарная работа привлекла внимание известного английского диск-жокея Джона Пила, был приглашен Эмерсоном в группу сопровождения американской соул-певицы Пэт Арнолд, которая в 1967 году в Англии имела хитовый сингл The First Cut At The Deepest. Они назвали себя просто - Nice - распространенное словечко на футбольных трибунах и телевизионных передачах.

В cоставе был так же басист и вокалист Ли Джексон из T-Bones и Ян Хэйг на ударных. После первых представлений в Эктоне они привлекли своей оригинальной и возбуждающей манерой внимание критиков и энтузиастов. Чуть позже Кит провел замену в составе и стульчик ударника занял Брайен Дэвисон.

Итак, Nice, подписавшая контракт с фирмой Эндрю Олдхэма, Immediate, отправилась в путь, привлекая внимание специалистов и музыкантов, но без широкой публики, хотя умелые действия их роуди Боза Уорда принесли им кое-какую популярность.

Кит играл на органе Хэммонда L100, который он не оставлял на протяжении всей своей карьеры, и, не ограничившись обычной, хотя и очень смелой клавищной техникой, начал экспериментировать в получении странных звучаний, которые были исключительно его привелегией до изобретения Робертом Могом его синтезатора. В самом деле, порой казалось, что этот инструмент был изобретен исключительно для Эмерсона. Но все же в начале 1967 года большинство поклонников рока было сконцентрировано вокруг Джими Хэндрикса, Cream и The Crazy World Of Arthur Brown. Когда Nice выступали под крытим тентом на Уинзорском фестивале, они начинали перед очень немногочисленной аудиторией, состоящей из их друзей и родственников.

Пэт тогда еще пела с ними. Кем-то взорванная дымовая шашка начала загонять публику в поисках убежища в шатер, и там, очарованная звучанием Flower King Of Flies, толпа мгновенно заполнила его и долго еще слушала их музыку. И с этого момента аудитория ансамбля начала стремительно расти.

С октября 1967 года они начинают собственный путь. С первых же шагов стало очевидно, что ансамбль овладел поп-музыкой с виртуозностью на гране импровизации и, с другой стороны, колоссальным спектром всех музыкальных жанров. В их композициях можно было услышаль отголоски популярного квартета Чарльза Ллойда, Баха, Дона Эллиса и Mothers Of Invention. Под звенящие, гармонически окрашенные аккорды бас-гитары и непрыревные взрывы ударных, символизирующих оргию насилия Эмерсон прыгал через свой орган, молотил по нему кулаками, ногами, локтями и даже кинжалом, который он потом метал в будку суфлера.

Такая же стилистическая неоднородность была в репертуаре группы - от песни Боба Дилана She Belogs To Me до композиции America Леонарда Бернстайна и реализации своего потенциала в "вечнозеленой" композиции Брубека "Рондо", попавшей в их дебютный альбом [1].

Совместные выступления группы с Джими Хэндриксом в "Ройял Альберт Холле" обнаружили наличие сильной конкуренции между музыкантами. После непродолжительной серии гастрольных выступлений в Америке выяснилось, что качество игры Дэвида на гитаре начало ухудшаться. Он был одним из тех, который обеспечил ранний успех группы своими композиторскими способностями и вокалом, но конкретная ситуация в настоящее время требовала, чтобы Nice для улучшения качества звучания функционировала как трио. Хотя многим казалось, что звук органа, бас гитары и ударных будет неполным, урезанным, Кит смог доказать свою правоту и его взаимодействие с Ли и Брайеном сделало в 1969 году Nice одной из самых мощных групп на мировой поп-сцене.

Диски [2] и [3] указали на возрастающую любовь Эмерсона к классической музыке. К вершинам репертуара ансамбля этого периода относятся рок-версия Эмерсона Allegro из 3-его Бранденбургского Баха (Ars Longa Vita Brevis), интермеццо из "Карельской сюиты" Яна Сибелиуса, а так же 3-ья часть Шестой симфонии Чайковского. Собственные композиции, а так же переработки произведений других поп-музыкантов обнаруживали часто недостатки и ограничения группы, которой порой не хватало чувства меры и вокальных способностей.

Ансамбль продемонстрировал склонность к противоречивым порой, скандальным, но всегда способствовавшим их паблисити выходкам. Их сильно критиковала национальная пресса за выпуск сингла America вместе с постером, на котором были портреты братьев Кеннеди и Мартина Лютера Кинга. За то, что во время представления они сжигали американский флаг при исполнении песни Stars and Strips, им запретили выступать в лондонском "Алберт-холле". Дело дошло до того, что Бернстайн приложил все свои силы и влияние,чтобы запретить их гастроли и продажу дисков в США.

В 1969 году они перебрались под крылышко фирмы Тони Стрэттон-Смита Charisma. Nice оказались пионерами смешения рока с оркестром. Для Ньюкастлского фестиваля Эмерсон написал протяженную Five Bridge Suite, которую New York Times назвала банальнейшей смесью из клише и музыки к фильмам. В марте 1970 года группа исполнила это произведение вместе с "Патетической" Чайковского и Atmospheres Лигетиса с участием оркестра Лондонской королевской филармонии.

Их восторженно встречали на гастролях по всей Европе, они покорили знаменитые клубы Филлмор в Америке и были готовы к широкому прорыву на американский рынок, когда сообщение об их распаде весной 1970 года потрясло любителей рока.

Это не было сгоряча принятое решение. Джексон и Дэвисон устали быть на вторых ролях, а Эмерсон считал, что работа со старыми коллегами уже исчерпала себя, а его влекли новые горизонты, которых его пионерская группа достичь не могла.

Тогда же в студиях фирмы Island он встретился с Грэгом Лэйком и Карлом Палмером.

Лэйк родился 10 ноября 1947 года в английском городе Пуле. По его собственному выражению, "пять потерянных лет" он играл в провинциальной группе, часто менявшей свои названия (обычно The Shame), затем выступал в не получившем признания ансамбле The Gods. Был одним из первых членов группы King Crimson, совершил с ней американское турне, но в конце 1969 года оставил коллектив обиженным, так как, помимо его постоянных конфликтов с коллегами, не были признаны заслуги Лэйка как басиста и композитора в первом альбоме In The Court Of The Crimson King.

Ранние планы Эмерсона и Лэйка, впервые встретившихся в Сан-Франциско, установить контакт с Джими Хендриксом и Митчем Митчеллом оказались бесплодными - собственно, их завалили сами Эмерсон и Лэйк после того, как Митчелл, известный своей скандальной репутацией, вместе со своими двумя телохранителями явился посмотреть на них. Альтернативой явилось приглашение Карла Палмера.

Палмер играл у Криса Фарлоу в Thunderbirds в возрасте 16 лет, затем перешел к Артуру Брауну, а оттуда - в Atomic Rooster. Все они чувствовали себя застоявшимися, и новый коллектив быстро превратился в уникальное и динамичное трио, успешно сочетающее исполнительское мастерство с великолепной музыкой. Свежие идеи и люди стимулировали их деятельность. Как будто в спортивный автомобиль пересадили новый, более мощный мотор. Новое трио, названное по фамилиям составляющих его членов, казалось, собиралось разбить все установленные границы в жанре. В студии зарождающаяся супергруппа отрабатывала два номера, "коронку" Эмерсона с Nice композицию Rondo, в которую вошло первое ударное соло Палмера, а также 21st Century Schizoid Man из "кримсоновского" периода Лэйка.

Последняя позже была отвергнута, а Rondo осталось в концертном арсенале трио. Они сыграли (ее) на главной репетиции и в "Лицее", показав, что в своем хозяйстве нахоодят место всему, что имеет отношение к музыке, а Кит продемонстрировал весь набор звучаний, которые он научился извлекать из своих инструментов со времен Nice.

Их первый настоящий дебют состоялся на поп-фестивале на острове Уайт в 1970 году и вызвал шквал аплодисментов.

Но не обошлось и без скептиков. Джон Пил назвал их "пустошью таланта и электричества", а кое-кто высказывался и порезче. Группа презрела эти отзывы и взамен приобрела успех в Америке, Японии и Европе. Их положение супергруппы было сравнимо, пожалуй, только с Cream, но, в отличие от этого трио, у которого было много подражателей, музыку ELP, овеществившую все признаки зарождающегося "технорока", полученную на оборудовании стоимостью в сотни тысяч долларов, скопировать невозможно. Группа смогла слить в едином звучании различный электрический и акустический материал всевозможных инструментов, синус-тона, шумы короткого замыкания, атональные аккорды и блюзовые фразы. Используя наложение пяти каналов синтезатора, Эмерсону удалось создать на альбомах трио иллюзию звучания громадного оркестра.

На первом же альбоме, с восторгом встреченном в Англии и США, ансамбль предъявил музыкальному миру новые для рока образы, новую исполнительскую технологию. Можно назвать несколько моделей, предложенных Эмерсоном и его коллегами.

Первая - интересная и в целом удачная попытка сопоставить классический материал ( Бах, Барток,Яначек) с ритмическими, гармоническими и тембровыми элементами рока. В этом современном контексте классика звучит по-разному - то как неожиданное "воспоминание", небольшая цитата, виньетка в духе барокко, то как аранжировка на состав из трех исполнителей. Именно так, почти без отклонений от оригинала, обработана Эмерсоном пьеса Белы Бартока "Аллегро Барбаро". Плотные диссонансные гармонии, жесткая, "варварская" ритмика - все это создает ощущение стихийной силы, могучего, клокочущего звукового потока, грозного натиска ( не случайно через семь лет Палмер использует другое сочинение с такими же образами первобытной, стихийной мощи - "Скифскую сюиту" Сергея Прокофьева). "Аллегро Барбаро" в исполнении ELP - типичная транскрипция (история музыки знает очень много примеров подобных транскрипций, наиболее известные - транскрипция И.-С. Баха концертов Вивальди)...

Модель вторая - пьесы самого Эмерсона, написанные в таком жестко-напористом прокофьевско-бартоковском духе,- инструментальная Three Fates, вокально-инструментальная Take A Pebble. Последняя кажется сначала простой лирической балладой, а на деле это сюита, в которой есть и лирическая созерцательная мелодия, и "сельская пляска", и виртуозный эпизод в жазовом стиле, и, наконец, впечатляющий финал, так сказать, "с ударами литавр"...В дальнейшем все последующие сочинения трио были построены именно по этому принципу "внутренней многочастности" и монтажа эпизодов.

Модель третья - песни в стиле хард-рока. На диске [1] это Knife-Edge, мелодия которой - главная тема Симфоньетты чешского композитора Леоша Яначека. Эту связь простых, даже примитивных, но упругих и сильных, как стальная пружина, интонаций хард-рока с музыкальным экспрессионизмом начала века ELP подметили первыми.

Кроме того, на пластинках группы звучат пьесы джазового характера (например, композиция Tank, поражающая безупречной техникой игры Кита Эмерсона на синтезаторе) и философско-созерцательные баллады Грэга Лэйка в сопровождении акустической гитары, вкус к которым у него остался со времен начала музыкальной карьеры. На диске [1] Лэйк играет балладу Lucky Man - о "парне, погибшем ни за что на никому не нужной войне" - яркую антивоенную песню протеста.

Эти модели будут повторяться на всех последующих альбомах группы. Начиная с "Таркуса", сюда, правда, добавляются пародийные номера, комически изображающие то расстроенные пианино из ковбойских салунов, то старые пьесы в манере буги.

Почти все они пользовались коммерческим успехом - и диск [2] с роковой титульной сюитой и переработкой композиций Баха; яркий концертный альбом [3] создан по мотивам известного произведения Мусоргского "Картинки с выставки".

"Рок-вариант "Картинок с выставки", созданный группой ELP, "русским", пожалуй, не назовешь. Интерпретация построена на предельно резких контрастах динамики, тембра и ритма. Она изобилует "неслыханными" звучаниями и отличается шероховатой и какой-то всклокоченной фактурой, вполне соответствующей, впрочем, мятежному, страстному и саркастически едкому духу музыки Мусоргского.

Открывающая цикл композиция Promenade исполняется на подчеркнуто "классическом" регистре органа с точным сохранением мелодико-ритмического рисунка оригинала. Но зато The Gnome и особенно The Curse Of Babajaga, где доминирует электронный синтезатор, в первый момент производят впечатление эстетического шока.

Знакомые контуры "Картинок" возникают как бы из клубящегося звукового тумана, стягиваются в узлы, образуют странно деформированные, преувеличенно гротескные фигуры. Кажется, что они вот-вот станут зримыми - до такой степени сгущена, плотна, материально ощутима их звуковая ткань, но внезапно они вновь становятся зыбкими, текучими и непостоянными; вот они уже неузнаваемо изменили свой облик, а в следующее мгновение рассыпались на тысячи тональных осколков-атомов...

Самое поразительное в этой фантасмагории - верность "интонационному словарю", то есть основным характеристикам "музыкальной речи" Мусоргского, восходящим непосредственно к человеческому голосу и слову. Кстати сказать, ELP вводит в свою интерпретацию и вокальную партию, что еще лучше помогает им передать углубленную, почти осязаемую рельефность звуковой пластики "Картинок"...

Версия ELP - вещь более чем дискуссионная, но, безусловно, имеющая право на существование в ряду других возможных интерпретаций этого шедевра... В этом смысле ее можно рассматривать как совершенно новый подход к самой постановке проблемы интерпретации классики и экспериментальное исследование средств и методов ее художественного решения".

(Л.Переверзев,"Ровесник"

Вряд ли можно Эмерсона назвать столь же великим импровизатором, как Монк или Трейси, ему не хватает ни изощренности Оскара Питерсона, ни блюзовой мобильности Джимми Смита.

Но у Кита есть особенности, которыми не обладает ни один из этих великих артистов. Его широта взглядов и кипучая энергия сделали музыканта уникумом. Речь идет не о лобовой виртуозности, хотя у Эмерсона ее тоже хватает. Он наполнил свои клавишные оригинальностью и даже некоторой подчеркнутой упрощенностью, в которой драматической, банальное и юмористическое смешивается с сверхголовной сплав.

Со временем постоянные гастроли стали размывать творческие способности Эмерсона, во всяком случае, если говорить о необходимом прогрессе. В начале 1973 года стало очевидным, что у Кита появились трудности с созданием нового материала.

Конечно, вся их музыка не могла быть на равно высоком уровне. Писал Эмерсон с коллегами и вещи растянутые (это вообще большой минус в их творчестве), есть претенциозные, некоторые пластинки выглядят каким-то случайным собранием этюдов и набросков к большому полотну. В альбоме [4] почувствовалось некоторое изменение стиля. Но композиции из этой пластинки не могут идти в сравнение со своими предшественниками. На концертах гигантомания эффектов и аппаратуры грозили обогнать музыкальные способности трио. ELP воздвигали на сцене Таркуса, извергающий огонь фантастический гибрид танка и зверя; иллюминация казалась иногда важнее музыки...

В том же 1973 году для выпуска собственной продукции трио организовало фирму Manticore, а альбом [5] развеял опасения, которые возникли в последние два года существования ансамбля. В этом диске не только не ощущается стилистический разнобой, но, напротив, от хорала английского композитора середины XIX века Губерта Парри на стихи Блэйка, прекрасно исполненного Лэйком, до развернутой композиции Karn Evil 9 - выстроены в едином ключе. Изображенная на "полотне" картина - это фактически ярмарочный балаган, в котором в соответствии с нашим временем действуют не только люди, но и роботы. И вот такой робот в конце концов резонно заявляет своему создателю:"Я совершенство, а ты?..". Этот саркастический итог позволяет наконец понять основную проблему, которую поднимает в своем творчестве ELP - это протест против бездушного техницизма западного общества, в котором роботы оказываются выше людей, против стандартно развивающегося мировоззрения, предлагаемого культурой этого общества. Альбом [5] - метафора сегодняшнего состояния буржуазной культуры, то есть развитие и завершение того же образа, с которого ELP начинал в 1970 году - неиспорченный обществом человек (вольтеровский Гурон) в тисках электронно-массовой цивилизации.

Альбом этот подвел итоги первого (удачного) этапа творчества группы, в наилучшем виде продемонстрировав идею сплава, коллажа стилей - ведущую в работе трио. Не они изобрели составные части. Но умение монтировать разноплановые детали в единое целое также признак большого мастерства. Однако Эмерсон и двое его коллег добились гораздо большего, чем умелая компиляция - они создали свой язык и неповторимо индивидуальное звучание. Например, виртуозное соло Эмерсона на фоне упругого ритмам Палмера или баллады Лейка в сопровождении акустической гитары и тонко найденных тембров синтезатора - это оригинальные краски ELP, до сих пор сохраняющие свою свежесть.

Вся тройка - виртуозные музыканты, что неоднократно подтверждали результаты всяческих выборов - их технические способности доказывает, в частности, концертный двойник [6]. Важный вклад в создание музыки сделали и Лэйк с Палмером. Лэйк придал музыке трио на бас-гитаре уверенный ритмический и гармонический фундамент, на гитаре (часто без усилителя) он импровизировал в роковых сольных вставках и каденциях в традициях английской музыки. Палмер, со своими ясными джазовыми интонациями, явился, пожалуй, лучшим ударником не только английской, но и мировой популярной музыки.

После выпуска альбома [5] группу поразил очередной творческий застой - оттого-то, да еще из-за общего кризиса жанра, к концу 1975 года наметилось некоторое понижение популярности ансамбля, по крайней мере, среди домашних поклонников. Музыканты начали работу по сольным планам. Первым с рождественским английским хитовым синглом I Believe In Father Christmas отметился Лэйк.

Альбом [7] вышел после четырехлетнего молчания и обозначил ряд особенностей в работе трио. Во-первых, впервые для записи альбома были приглашены сессионеры; во-вторых, его можно считать, скорее, сборником сольных работ музыкантов, чем цельным произведением. Каждому члену досталось по стороне диска, чтобы выразить себя. На первой стороне был фортепианный концерт Эмерсона и Лондонского симфонического оркестра - более в духе Nice, чем нынешнего трио; на второй пять песен Лэйка в исполнении оркестра и группы. Третья сторона отдана Палмеру - в частности, он здесь интерпретирует Баха и Прокофьева, и лишь на четвертой стороне играет все трио в сопровождении оркестра парижской оперы. Но в целом альбом был высоко оценен критикой и публикой, а "коллективная" композиция Fanfare To The Common Man оказалась даже лидером синглового списка и по анкете Melody Maker стала лучшей мелодией 1977 года.

Следующие студийные альбомы [8] и [9] показали, что отрицательные тенденции, намеченные в предыдущем диске, развились и стали непреодолимыми. Опустошив свой архив выпуском диска [10], продав за годы своей работы 25 миллионов пластинок, получив 25 золотых и 5 платиновых дисков, группа распалась в начале 1980 года.

Карл Палмер организовал собственную группу PM, в которой играют (и все к тому же поют) четыре американца: Барри Финерти и Джон Нитцингер (гитара), клавишник Род Кокрон и басист Эрик Скотт. С середины 1981 года Палмер принимал участие в работе ансамбля .Позже он на некоторое время вернулся в Atomic Rooster.

Кит Эмерсон написал музыку для фильма с участием известного американского актера Сильвестра Сталлоне.

В 1987 году на прилавках появился новый альбом группы ELP. В ее составе вместе с Эмерсоном и Лэйком играл известный ударник Кози Пауэлл (Jeff Beck group, Bedlam, Rainbow, Whitesnake). В 1988 году вместо ушедшего Пауэлла вернулся Палмер, но группа очень скоро прекратила свое существование.

Кит Эмерсон и Карл Палмер ангажировали малоизвестного певца и гитариста Роберта Берри и назвали новую группу "3".